То, что "кормчий Мао" был ужасен, я поняла уже довольно давно, но только готовясь к лекции о нем осознала, НАСКОЛЬКО ужасен.

Вряд ли фанатизм можно считать смягчающим обстоятельством, когда речь идет об убийстве, и уж тем более об убийстве миллионов. Но Гитлер - воплощение абсолютного зла - верил, что действует ради блага. Дикого, извращенного, но блага в его безумном понимании. Похоже, что Мао даже в это не верил.

Трудно влезть в чужую душу, тем более в абсолютно закрытую душу диктатора. "Эту ночь глазами не проломаем, черную как Азеф", - написал когда-то Маяковский, вспомнив имя знаменитого провокатора. Насколько черна ночь, которую можно сравнить с Мао?

Сейчас напишу жуткую вещь. В его биографии совершенно не видно вообще никаких человеческих черт. Даже невероятная любвеобильность, которая обычно, может, и возмущает, но одновременно в какой-то мере “очеловечивает” любого Дон Жуана, в данном случае выглядит какой-то животной, - просто желанием удовлетворения инстинктов. Или - может быть, еще хуже - извечным стремлением диктатора постоянно утверждать себя как альфа-самца. У великого вождя зулусов Чаки был гарем, состоявший из 1200 девушек. Легенда гласит, что за несколько ночей он смог удостоить своими ласками чуть ли не всех из них… Ясно, что девушки изо всех сил подтверждали это.

“Все девушки, которых ты почтил минувшей ночью своими ласками, твердят, что ты необыкновенный мужчина, столь же выдающийся в любви, как и на войне. Ни одна из тех, с кем ты лежал, не осталась девственницей, ты силен и могуч. Похвалы девушек разносятся по всей стране, подобно огню, который ветер гонит по сухой траве. А те, которых ты еще не удостоил своим вниманием, готовы от нетерпения съесть свои сердца”.

Точно так же пресловутые многокилометровые заплывы Мао по Янцзы объясняются, конечно, не только его любовью к плаванию, и даже не желанием привить китайскому народу здоровый образ жизни. Уже старящийся вождь демонстрирует свою способность - реальную или мнимую - проплыть 15 (!!!) километров по быстрой реке - кто осмелится с ним соперничать после этого?

Но дело не только в подобных историях. За “пламенной жизнью” председателя Мао, которая вдохновляла и - увы - продолжает вдохновлять огромное количество людей и в Китае, и за его пределами - хорошо видна холодная, циничная борьба за власть. Стремление в молодости служить тем, от кого будет больше выгоды, - может быть, вполне буржуазной партии гоминьдан, а может быть, коммунистической Москве. Стремление взять свое любой ценой - даже если надо будет погубить десятки тысяч своих же приверженцев, оставлять собственных детей у чужих людей, обрекать миллионы крестьян на голодную смерть.

Злобная мстительность - характерная черта всех диктаторов, но в случае с Мао она приобретает еще и какие-то “особо циничные” черты, когда с врагом не просто разделываются, но его еще и унижают публично, и заставляют каяться не один, а много раз, когда на него напяливают шутовской колпак и, выведя перед толпой, делают “самолет” - выгибают руки назад, а саму жертву наклоняют вперед. Пытали все диктаторы, а вот публично - не все. Можно сказать, что разница не велика, а все-таки…

На этом фоне совсем не кажутся удивительными рассуждения Мао в Москве в 1957 г. о том, что в новой мировой войне и использовании ядерного оружия нет ничего страшного, потому что половина человечества погибнет, но зато вторая половина будет жить при социализме. При этом Мао рассуждал и о том, что, наверное, главные удары будут нанесены по СССР и США. “Где же мы создадим новую столицу социалистического мира?” - вопрошал он. И предлагал свой ответ: на берегу Тихого океана, - читай, под контролем великого кормчего…

Страшно, очень страшно…

Об одном из самых знаменитых диктаторов ХХ века - Мао Цзэдуне - в новом выпуске на канале "Уроки истории с Тамарой Эйдельман".

ВЫНУЖДЕНЫ СООБЩИТЬ, ЧТО НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ЗАСЛУЖЕННЫМ УЧИТЕЛЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТАМАРОЙ НАТАНОВНОЙ ЭЙДЕЛЬМАН, КОТОРУЮ ТАК НАЗЫВАЕМОЕ МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ ВКЛЮЧИЛО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ.

Тамара Эйдельман

t.me

! Орфография и стилистика автора сохранены