Последнее время читаю разные мнения активистов, которые пытаются понять, как им действовать в новой реальности - в связи с планами кремля “полного решения гейского вопроса” (то есть, запрета любой открытости ЛГБТ) на осенней сессии Думы.
Кто-то предлагает быть скромнее и поменьше махать радужными флагами, чтобы не “провоцировать” режим на новый виток репрессий (чем меньше мини-юбок мы наденем, тем добрее к нам будут насильники, - известная стратегия).
Кто-то предлагает “не бояться” и продолжать активистскую работу “как обычно”, потому что ресурсы у власти ограничены и полного запрета добиться невозможно по определению. “Всего-то сто с небольшим дел по статье о “гей-пропаганде” с 2013 года, - пишет Игорь Кочетков, - где вы видите системные репрессии против ЛГБТ?" "Цель закона - запугать, а не уничтожить", - говорит тот самый активист, который помогал спасать от смерти сотни геев из кадыровских подвалов.
О том, что проект нового закона (даже не закон) поднимет криминальное насилие против уязвимой ЛГБТ-группы на новый уровень, он даже не упоминает. Между тем, за “скромной” судебной статистикой стоит целый пласт институционализированного гомофобного насилия - от швабры в анусе заключённых до отрезанных гениталий пленного украинского военного - под предлогом того, что он “педофил” и (видимо, по мнению ублюдков) имеет отношение к ЛГБТ-военным в украинской армии.
Это лишь на первый взгляд “скромная” статистика по делам о гей-пропаганде кажется безобидной, на самом деле являясь вершиной государственного айсберга из кровавого насилия. Понятно, что война добавит этому насилию озверения и крови.
Как правозащитник, Игорь Кочетков (как и многие другие) не верит в реальность “подполья” для ЛГБТ, поскольку путинский режим (как он считает) сам себе не враг и не станет отталкивать протестную молодёжь, успевшую привыкнуть к сексуальным свободам, из рациональных соображений. (Как будто Путин озабочен симпатиями протестной молодёжи).
Что тут скажешь? Надежда на “рационализм” свихнувшегося диктатора - это странная надежда. О том, что война не в интересах Путина, мы говорили до 24 февраля. И где теперь эти надежды на здравый смысл?
“В кремле не настолько наивны”, - пишет активист. Они не наивны, согласен. Они - сумасшедшие имперские маразматики, вставшие на путь уничтожения страны. Атака на ЛГБТ - часть такого саморазрушения России.
В этой новой реальности хорошо бы увидеть себя всем, потому что активизм “as usual” остался в прошлом.
Режим пошёл вразнос, его главная задача - выживание в условиях войны (и её провалов). А то, что гей-сообщество - идеальный кандидат для антизападной истерики и мобилизации - совершенно очевидно. Вслед за штабами Навального, "Эхом", "Дождём", “Мемориалом” и “Сохнутом” придут и за “Российской ЛГБТ-Сетью”, - это дело времени.
Чем глубже будет поражение режима, тем неизбежнее потребность в расправе над “пятой колонной”. Выбор жертвы упрощается тем, что существует готовый закон. Кто мешает завинчивать гайки и дальше, приближаясь к “тезису” Кадырова, что “у нас геев нет”?
Ошибка многих активистов в том, что они продолжают жить в мирной стране, в рамках привычных “стратегий”. Но война сильно изменила ситуацию. Очевидно, что “меньшинства” годами находились на мушке у режима. Осталось только спустить курок.
Впрочем, я согласен с Кочетковым: “не надо бояться”. Но это означает не привычную “рутину” в российских судах (которых давно нет, как института), а выбор другого курса. Вместо парадигмы “малых дел” лучше исходить из перспективы крупных поражений путинской России.
Такого государства, которое стирает в пыль мирные города, убивает женщин и детей, отрезает пленным гениталии, насилует украинцев на оккупированных территориях, лжёт с утра до вечера, - не должно существовать. Ему в принципе не место в цивилизованной Европе.
Обсуждать сейчас перспективы депутатского закона о судьбе ЛГБТ в России - немного странное занятие. Потому что нет ни “депутатов”, ни “закона”, ни “России” - как правового государства. Ни общества, к которому можно обращаться. А есть криминальная банда отморозков и военных преступников, которые плевать хотели на “законы” и “права”. И которые сделают с любым активистом всё, что захотят.
Если можно посадить на 7 лет за антивоенную речь, то кто сказал, что нельзя посадить за слова в поддержку ЛГБТ? Особенно, если ЛГБТ-активист ещё и противник войны? Любой нормальный человек сегодня должен быть антивоенным активистом, - и значит должен жить под угрозой “уголовки” каждый день.
О каком “активизме” в военное время мы говорим?
Не будем обольщаться мирными форматами. Закат военного режима - это время “беспредела”, репрессий и подполья. К этому мы и должны быть готовы.
Стоит ли евреям всерьёз оспаривать в судах “нюрнбергские законы” 1935 года? И надеяться при этом, что “фюрер - не дурак” и не станет расширять репрессии в Германии, потому что побоится оттолкнуть от себя не-арийскую молодёжь?
“Конечно, неприятно, что побили несколько витрин в еврейских магазинах, что выгоняют с работы и приняли закон о “неполноценности”, но можно ли назвать это массовыми репрессиями?” - говорили, видимо, немецкие евреи, не подозревая, что через три года их ждёт “Хрустальная ночь”?.
Главное - не бояться. И делать вид, что ничего не происходит. Что живёшь не в рейхе, а в нормальном государстве. (Как-никак, в рейхстаге “не дураки сидят”).
Вера в активизм - из этой оперы. Просвещение - против оккупации; зум-конференции - против руин Мариуполя; семинары - против отрезанных гениталий, пикеты против массовых расстрелов...
А может быть, дело не в семинарах, пикетах и просвещении, а в том, что кровавой империи просто не место на карте?
Активизм тут не поможет, потому что рейх невозможно изменить пикетом и плакатом. Нужны другие актуальные “стратегии”.
P.S.
Последнее время всё чаще хочется слушать “Адвокатский вальс” Юлия Кима. Параллели с 70-ми - на поверхности. (“Конечно, усилия тщетны, и им не вдолбить ничего. / Предметы для них беспредметны, а белое просто черно..”)
Правозащита (“активизм” тех лет), как “факультет ненужных вещей”... Можно долго спорить об эффективности “правового” сопротивления в рамках преступной системы. Но без краха СССР правозащита так и осталась бы символическим жестом протеста.
Без рухнувшей системы безнадёжный “вальс” так и звучал бы на кухнях, а люди сидели бы в камерах. Правозащита - символическая вещь. Респект правозащите, - но не она пробивает стены и приближает выход на свободу.
! Орфография и стилистика автора сохранены
