Если я спрошу вас, с чего начинается посвящённая медицине презентация, которую учителя во всех школах России должны будут показать детям, вы, наверное, легко догадаетесь: с Путина.

Смотрит он на нас, очевидно, уже вылезши из бункера, где отсиживался во время ковида, и заявляет тончайшую мысль:

"Человек и его здоровье должны находиться в центре всей системы здравоохранения".

Вот это да! Вот это открытие!

А дальше учителя сообщат ученикам, что "развитие медицины — один из приоритетов государственной политики Российской Федерации".

Это в стране, где расходы на "национальную оборону", то бишь на войну, достигли самого высокого уровня после холодной войны, в нынешнем году выросли НА ЧЕТВЕРТЬ (а обещали, что упадут на 21%!) и вместе с другой милой статьёй "Национальная безопасность" составляют 8% ВВП. В расходной части бюджета на 2025 год запланировано потратить на "оборону" 31%.

Что касается расходов на здравоохранение, тут сведения различаются — их определяют в разных источниках от 4,5 до 6% ВВП. Ясно во всяком случае, что рост этих расходов в 2025 году запланирован на 15,4% по сравнению с 25%, выделенных на войну. Вот вам и приоритет...

Ещё учителя порадуют школьников сообщением о том, что "система здравоохранения нашей страны самая доступная, человекоориентированная, интенсивно развивающаяся".

Знаете, каждый раз, когда я в Европе прохожу мимо какой-нибудь маленькой кафешки, школы или мелкого госучреждения и вижу знак, указывающий на дефибриллятор, который можно использовать при сердечном приступе, я вспоминаю Итомлинскую больницу. Там, героически противостоя чиновникам, уже много лет лечит людей из всех окрестных деревень доктор Вишняков. Ему оказали великое счастье — прислали дефибриллятор, и этот прибор украли — наверное, чтобы сдать на металлолом...

Это старая история, есть ли там сейчас дефибриллятор — не знаю. Но вот более современные отзывы: онлайн-сообщество Т—Ж собрало рассказы людей, живущих за пределами Москвы и Петербурга (в которых с медициной, особенно платной, дела обстоят неплохо). Многочисленные истории людей из Улан-Удэ, Уфы и других городов сгруппировали по семи проблемам:

  1. Не хватает специалистов. Если терапевты ещё худо-бедно есть, то других врачей (например, онкологов) часто нет вообще, надо ехать лечиться в другой город.

  2. Приёма и обследования нужно ждать месяцами.

  3. Врачи принимают по талонам. За талонами люди приходят в шесть утра, достаются они не всем. Хорошо, если у человека не очень срочная проблема, а если нужно быстро обследоваться?

  4. К врачам узкого профиля можно записаться только через терапевта или педиатра. Этот принцип, введённый не так давно, вполне рационален, но — смотри предыдущие три пункта.

  5. Не хватает оборудования. А это значит, что по-настоящему важные анализы сделать нельзя. Опять надо куда-то ехать, чего-то добиваться — это всем тяжело, а уж больным... А уж если это бабушка из деревни...

  6. В больницах не хватает лекарств. Уж какие тут приборы — таблетку дайте.

А есть ведь ещё те, кому нужны редкие лекарства, или те, чей организм не выносит дженерики, и ему нужны только европейские, качественные. Сколько существует страшных примеров того, как, например, детям со спинальной мышечной атрофией отказывают в лекарствах, которые полагаются им по закону, и просто говорят: тогда на вас уйдёт весь бюджет города/района/области, как мы будем других детей лечить (то есть — пусть ваш ребёнок умирает)?

Помните Мишу Бахтина, чьи родители выходили на пикеты, добиваясь лекарства для сына? И суд был на их стороне, а лекарство всё не давали. Родителям Миши, как и родителям многих других детей, от которых отвернулось государство, помогал Фонд Ройзмана. Его только что закрыли.

  1. Сложно получить направление на бесплатное обследование. Часто, кстати, люди даже не знают, что для их заболевания есть квота на бесплатное лечение, а им никто не сообщает, и они осаждают немногочисленные фонды, которые просто трещат от напора жаждущих лечиться и далеко не всем могут помочь.

И это ведь только проблемы, лежащие на поверхности, хотя и их одних достаточно, чтобы превратить в ад жизнь человека, даже если у него не слишком тяжёлое заболевание. А если у него рак и нужно обезболивающее? Сколько есть страшных примеров того, как люди кончают жизнь самоубийством или убивают близких, потому что не могут терпеть боль.

А ведь они могли бы жить дальше — если бы была по-настоящему налажена система обследования и ранней диагностики. Миллионы людей не думают о том, что нужно постоянно проверяться. Хвалёная система диспансеризации часто оказывается неэффективной. Я, как учитель, была обязана проходить диспансеризацию каждый год. В большинстве кабинетов врач даже голову не поднимал, просто записывал, что я ни на что не жалуюсь — а я просто хотела поскорее освободиться. А если ты даже хочешь пройти диагностику, но живёшь в маленьком городке или деревне, то куда тебе обращаться? Как туда добираться?

А если даже тем, кто кончает с собой, не выдержав невыносимую боль, нельзя помочь, им можно дать возможность уйти достойно, без мучений — но для этого нужны деньги, а деньги идут на войну. А часто дело даже не в деньгах, а во врачах, которые боятся выписывать обезболивающие, чтобы не сесть за наркотики.

Помните дело Алевтины Хориняк? Она выписала трамадол своему знакомому, который кричал от боли. При этом он имел право на это лекарство — но по льготной цене, а льготных лекарств в Красноярск не завезли.

"На последнем судебном заседании была главный краевой фармаколог. Она сказала, что если больной является федеральным льготником и препарата по льготе нет в аптеке, то врач не имеет права выписывать ему платный препарат. Это будет нарушением права больного. На что я спросила, как же быть с нарушением права больного на снятие боли, на гуманное отношение. Но на это она мне ничего не ответила", — говорила Хориняк.

А ещё вы можете, слава богу, не страдать онкологическим заболеванием. Наоборот, у вас прекрасные перспективы — вы беременная женщина и скоро родите. И если в роддоме на вас будут просто орать и сообщать, что раньше надо было думать, когда по мужикам ходила, а теперь уж не рассосётся, так что терпи — то считайте, что вам повезло. Могут ведь и силой ребёнка выдавливать из материнской утробы. Это называется приём Кристеллера, и он давно запрещён, а его всё равно используют.

Меня всегда поражает — те, кто работают в роддомах, занимаются таким прекрасным делом, почему они так жестоки? Вот, почитайте.

А если в результате неправильных родов у вас родится больной ребёнок, то вы станете изгоем, вас, скорее всего, бросит муж, и общественное мнение вместе с врачами будут давить на вас, убеждая сдать ребёнка в госучреждение. И вы будете мечтать, чтобы ваш ребёнок умер раньше вас и не попал в эти концлагеря для больных людей.

А если вы до сих пор верите, что государство может помочь больным детям или взрослым с ментальными отклонениями, то прочитайте вот этот страшный текст — если только вам хватит на это сил.

Или книгу Рубена Гальего "Белое на чёрном". Там про советское время — так ведь ничего не изменилось...


О чем важно говорить

Про ужасы российской медицины можно писать ещё очень долго. Это не противоречит тому, что в России есть множество прекрасных, высококвалифицированных, преданных своему делу врачей. Но они почему-то либо сконцентрированы в частных столичных клиниках, либо тратят своё время и силы на изнуряющую борьбу с системой.

И как вы догадываетесь, ни о чём из вышесказанного не будет идти речь в "Разговоре о важном". Там будут произноситься благородные, но пустые слова о славном пути российской медицины, о гуманизме врачей, и, конечно, будет уделяться большое внимание военным медикам.

А я думаю о том, что бы я говорила своим ученикам? Я бы поставила себя на место среднего российского пациента или его родственника. Что бы мне было нужно?

  1. Чтобы я могла легко и быстро записаться к врачу, и чтобы у врача было время и силы меня внимательно выслушать — чтобы он не потратил большую часть из того скупого времени, которое выделено на приём, на заполнение бумажек. И чтобы мне не надо было часами сидеть в очереди.

  2. Чтобы врач был квалифицированным, подготовленным, правильно поставил диагноз и назначил лечение.

  3. Чтобы это лечение — будь то от насморка или от рака — было мне доступно.

  4. Чтобы в больнице я находилась в человеческих условиях, получала необходимое лечение, и чтобы на меня не орали — ни врачи, ни нянечки. И чтобы в палате не было восемь человек.

  5. Чтобы я могла купить нужные мне лекарства по доступной цене. Чтобы в любой ситуации — у зубного, у гинеколога, во время гастроскопии и уж тем более при онкологическом заболевании — у меня был доступ к обезболивающим.

  6. А у моих близких чтобы всегда был доступ ко мне, где бы я ни лежала, а если это инфекционное отделение или стерильный бокс, то чтобы у нас была возможность контакта. Чтобы не было детей, умирающих в реанимации без родителей, да и чтобы вообще не было тех, кто умирает в одиночестве.

И если вы перечитаете эти мои пункты, то поймёте, что не так многого я хочу, и что система здравоохранения в России этого не обеспечивает.

А как этого добиться? Я не специалист по здравоохранению и понимаю, что этим должны заниматься профессионалы, но мне представляется, что речь идёт о нескольких группах решений.

  1. Финансы. Деньги на зарплаты медикам, на ремонт, на лекарства, на оборудование. Это очень сложный вопрос, но, вообще-то, если чиновники перестанут воровать, если бюджетные деньги будут идти прежде всего на здравоохранение, а потом уже на празднование дня народного единства или на проведение военного парада, если не будет войны, то уже появится много средств. Если Россия из фальшивой федерации станет федерацией реальной, то центр перестанет высасывать средства из регионов, если к распределению бюджета получат реальный доступ общественные организации, защищающие права больных и права медиков, то уже многое изменится.

  2. Подготовка и переподготовка врачей. Опять же не берусь судить о конкретных деталях, но понимаю, что должна быть принципиально обновлена вся система преподавания в медвузах, она должна быть приближена к мировым стандартам, международным программам, и, кстати, стать сильнее связанной с практикой. У медицинских работников всех уровней должно быть время на переподготовку. Они, кстати, должны знать иностранные языки и иметь доступ к международной медицинской литературе. И коррупция в медвузах должна быть изничтожена. Вырублена под корень.

  3. И ещё одна вещь, без которой всё вышесказанное останется пустым звуком — должны меняться ценности. Все медработники — от главврача до нянечек и уборщиц — должны помнить о ценности человеческой жизни и просто об уважении к людям. И тогда инвалиды не будут ползти по лестнице к врачу, матерей не будут уговаривать отказываться от детей, обезболивающие будут выписывать.

Я знаю, что это невероятно трудно. Я не уверена, что понимаю, как это сделать. Но я убеждена, что очень многое зависит от того, кто и как учит будущих медиков, и от того, думает ли о ценностях руководство больницы, поликлиники, фельдшерского пункта. Убеждена, что от реальных действий администрации — от того, как они сами себя ведут, на что смотрят сквозь пальцы, а что считают недопустимым, — вот от этого уже многое зависит.

Вот такие, как мне кажется, "три пункта" необходимы здравоохранению. Но для этого Россия должна стать совсем другой страной. Надеюсь, что так оно и будет.

 

Видео-архив "Разговоров о важном" можно найти на моём youtube-канале. С этого года новые выпуски в текстовом формате выходят на сайте.

Тамара Эйдельман

tamara-eidelman.com

! Орфография и стилистика автора сохранены