Очередной эпизод холодно-горячей войны между Россией и Украиной – изъятие канала "Дождь" из сетки украинского телевещания – поначалу воспринялся как сводка о ДТП за последние сутки. Но по мере накала дискуссии, будто по третьеразрядному поводу, меня подвинуло к ней присоединиться.
Хочешь, не хочешь, а начать придется издалека – с тех самых пор, когда российскую телекартинку оккупировали "кровавые мальчики", повергнувшие меня в шок. Я, носитель весьма специфичного опыта, да еще обретающийся в иной системе координат, никак не мог взять в толк: сползание Останкино в махровую геббельщину впрямь навязано Кремлем или это очередная и на сей раз окончательная трансформация росгостелевидения в рейтинговую помойку?
Между тем те рефлексии одолевали автора недолго, "сломавшись" на "замысле Коломойского взорвать Днепрогэс". Тут моя семья, наполовину заселенная гражданами РФ, не на шутку встревожилась. Воистину было от чего: глава дома, утеряв дар речи, исторгает одно-единственное словосочетание-междометие – "Взорвать Днепрогэс!!!", с безумным взором слоняясь по квартире.
Ну да ладно, шутки в сторону. Так вот, посткрымская конфигурация мира выявила неприятнейшую закономерность, которой в век информационного бума, будто не за что зацепиться. Она – дивная внушаемость масс под воздействием мощного пропагандистского пресса, сколь бы примитивным он не казался. То есть мы с вами, оказывается, заложники самих завиральных и безумных идей, если их вкачивать в наше сознание 24 часа в сутки от имени вошедшего в кураж властелина. И никакие прививки, казалось бы, передаваемые цивилизацией, на сей счет не действуют.
Стало быть, решение украинских властей запретить вещание прокремлевских телеканалов, принятое в 2014 г., – естественная, продиктованная законами военного времени мера, сколько бы издержек в части умаления свобод та не несла. В этом же русле – кода полевой хирургии – следует воспринимать и лишение украинской "аккредитации" многострадального "Дождя", некогда единственного не провластного российского канала. Пусть некий налет истеричности в этом шаге и присутствует.
Увы, на передовой, где обретается нынешняя Украина, говорят пушки, заглушая доводы разума и благие порывы. Война – это диктатура "надо" и "нельзя", категория "нравится – не нравится" там отсутствует. Отлучение от Украины "Дождя" – продукт политики-нетто, изъясняющейся не сантиментами, а глобальными национальными интересами. Канал-оппортунист – крупинка, попавшая в те жернова.
С позиций реалполитик следует, на мой взгляд, воспринимать и отклик Кремля, нежданно-негаданно вставший на защиту "Дождя", чуть было не угробленного им в год отъема Крыма. Думается, что шовинизм, присущий российскому политикуму, здесь ни при чем. Весьма похоже, что в кремлевских недрах замышлялась некая инициатива, будто смягчающая позицию РФ по Украине. Если следовать логике этой гипотезы, то несложно предположить, насколько лживой, рассчитанной на дурака та была. Увидев зубы, показанные Киевом, Москва дозрела: на шару не выйдет, облом! Вот и задергалась кобыла-надзирательница мировой дипломатии и иже с ней.
Между тем "Дождь", что-то лепетавший об отсеве тысяч абонентов, думается, разбогател не на один жалкий "чуб-шиньон". Бюджетных деньжат-то сейчас точно подкинут, пусть втихаря, через некоего спонсора.
Дождь идет в Одессе; как вовремя, но лишь бы не затопил Днепрогэс.
