Фильм "Битва за Алжир" (1966) итальянского режиссера Джилло Понтекорво, показанный на очередном заседании Клуба политического кино, дал повод провести параллель не только между национально-освободительной борьбой бывших европейских колоний и нынешней ситуацией на российском Северном Кавказе, но и между этой борьбой и ситуацией в России в целом.
Гость Клуба, писатель и лидер нацболов Эдуард Лимонов отметил, что за 40 лет кинокартина Понтекорво, с документальной скрупулезностью воссоздавшая историю изгнания французов из Алжира, ничуть не потеряла ни в силе своего воздействия, ни в художественных достоинствах. "Значит, следует признать, что это шедевр", — сказал он.
Однако Лимонов напомнил, что
в той войне была и сторона медали, противоположнная антиколониалистскому пафосу фильма, — "французская правда".
Более миллиона французов проживали в Алжире, и вклад Франции в экономику этой североафриканской страны был огромен. Лимонов вспомнил своих знакомых французских ветеранов Алжира и легендарного наемника и авантюриста Робера Денара, знакомством с которым писатель и политик явно гордится.
Автор этих строк в свою очередь позволил себе солидаризироваться с главным "колониалистским" персонажем фильма, французским полковником-десантником Матье. В частности, с его негативным отношением к Жан-Полю Сартру и в целом к французской левой интеллектуальной элите, которая занимала в той войне ярко выраженную проалжирскую позицию.
Действительно, хорошо и удобно, сидя в парижском кафе и потягивая воду "Перье", строчить пламенные статьи в поддержку благородной национально-освободительной борьбы свободолюбивого алжирского народа. С одной стороны, такая позиция французской интеллигенции действительно была подспорьем алжирцам, поскольку создавала недовольство войной внутри самой Франции. И
нельзя отрицать, что в этом антиколониалистском пафосе была и благородная составляющая:
как рассказал ведущий киноклуба Алексей Коленский, режиссер фильма Джилло Понтекорво и исполнитель роли полковника артист Жан Мартен пострадали. Последний после выхода картины в 1966 году получил фактически запрет на работу во Франции, а сам фильм был запрещен к показу в этой стране и в Италии, и всем французским актерам под страхом того же запрета было запрещено сниматься у Понтекорво.
Но по большому счету, на мой взгляд, это был типичный пример того, как французские левые интеллектуалы в очередной раз решали в первую очередь свои психологические проблемы за чужой счет — и за счет алжирцев, и за счет французов, которые воевали и погибали. И причину, полагаю, следует искать в, мягко говоря, негероическом поведении всей этой левой братии во главе с Сартром во время Второй мировой войны и оккупации Франции. Соответственно, антиколониалистский пафос стал для этих интеллектуалов формой компенсации. "Да, с немцами мы что-то сплоховали, что-то не особо мы им сопротивлялись, но вот зато за Алжир мы теперь так порвемся, что не заштопаешь".
Лимонов также напомнил свой известный тезис, что после Второй мировой войны Европа чрезмерно и "глупо" полевела, выплеснула ребенка вместе с водой,
что вместе с нацизмом было отброшено и то рациональное и полезное, что содержалось в правых идеях вообще.
С другой стороны, философ, публицист и один из организаторов Киноклуба Алексей Лапшин поддержал Сартра, назвав его позицию примером того, как интеллектуал становится на сторону народа, а не власти.
Параллель между алжирскими революционерами, показанными в фильме, и северокавказскими боевиками явно напрашивалась. "На Северном Кавказе многие люди, так же как и герои фильма, — сказал Алексей Коленский, — отказываются сдаваться ментам и подрывают себя". Он не согласился с нацболом Андреем Гасовичем, который назвал фильм бессюжетным, указав, что сюжет "Битвы за Алжир" — это рождение нации, формирование нации как политического субъекта в ходе войны за независимость.
Лимонов в этой связи также допустил, что именно сейчас в столкновениях между боевиками и силовиками происходит политическое зарождение "кавказской нации", а политику российских властей в северокавказских регионах назвал "неумной".
Я в свою очередь отметил, что
ситуацию антиколониальной борьбы можно проецировать и на Россию в целом, поскольку общеизвестен тезис, что любая власть в России — по сути, колониальная, и модель взаимоотношений между народом и властью всегда в нашей стране принимала форму отношений между оккупантами и оккупированными.
Но полной аналогии, на мой взгляд, не получается, о чем в ходе обсуждения сказал и кинопродюсер Сергей Сальников. В случае алжирской или любой другой революции все ясно и наглядно: вот колонизаторы, вот борцы против них. В России же этого четкого разграничения, несмотря на ярко выраженное отчуждение власти от народа, нет. Отсюда явные проблемы с "образом врага".
Вы можете оставить свои комментарии здесь
